Разгон РАН и Сахаров

Прочитал, что Хрущёв, в бытность свою первым секретарём ЦК КПСС, хотел разогнать Академию наук — вот тут небольшая статья 1999 года в «Вопросах истории естествознания и техники». Показались интересными несколько вещей: во-первых, аргумент президента АН СССР Несмеянова «Ну что же, Петр Великий открыл Академию, а Вы ее закроете» совершенно не изменился за полвека — в сентябре этого года с таким же лозунгом учёные выходили к зданию думы.

Во-вторых, у Хрущёва всё-таки не вышло осуществить задуманное: видимо, сыграли роль и протесты академиков, и то, что самого Хрущёва выкинули на мороз. Тут уже имеется контраст с нынешней ситуацией, когда реформа РАН реально почти не обсуждалась, а дума в очередной раз подтвердила свою репутацию «взбесившегося принтера».

В статье есть отсылка к сюжету о выборах в академики Н.И. Нуждина, видного сподвижника Лысенко. Сахаров, узнав о том, что Нуждина собираются выдвинуть в академики, решил выступить на общем собрании АН с той целью, чтобы Нуждина послали. Вот как описывается этот момент в воспоминаниях Сахарова:

В перерыве между голосованиями на Отделении я подошел к академику Л. А. Арцимовичу и поделился с ним своим беспокойством по поводу выдвижения биологами Нуждина. Лев Андреевич отдыхал от выборных баталий, сидя на ручке кресла. Он сказал:

– Да, я знаю. Надо бы его прокатить. Но ведь вам, например, слабо выступить на Общем собрании?..

– Нет, почему же слабо? – сказал я и отошел.

Дальше Сахаров произнёс короткую речь:

«Устав Академии предъявляет очень высокие требования к тем, кто удостаивается звания академика – как в отношении заслуг перед наукой, так и в отношении общественной позиции. Член-корреспондент Н. И. Нуждин, выдвинутый Отделением биологии для избрания в академики, этим требованиям не удовлетворяет. Вместе с академиком Лысенко он ответствен за позорное отставание советской биологии, в особенности в области современной научной генетики, за распространение и поддержку лженаучных взглядов и авантюризм, за гонение подлинной науки и подлинных ученых, за преследования, шельмование, лишение возможности работать, увольнения — вплоть до арестов и гибели многих ученых.

Я призываю вас голосовать против кандидатуры Н. И. Нуждина».

Когда я кончил, на несколько секунд в большом зале возникла тишина. Потом раздались крики:

– Позор! – и одновременно – аплодисменты большей части зала, в особенности задних рядов, где сидели гости Собрания и члены-корреспонденты. Чтобы спуститься со сцены, на которой находились президиум Собрания и трибуна, мне надо было выйти к центру сцены и сойти в зал по ступенькам, покрытым ковром. Пока я шел до своего места и несколько минут после этого, шум в зале и аплодисменты все усиливались. Недалеко от меня сидел Лысенко. Он громко произнес сдавленным от ярости голосом:

– Сажать надо таких, как Сахаров! Судить!

<…>

Нуждин, как известно, не был избран.

Не знаю у кого как, а у меня при прочтении этого отрывка возникла мысль: смогу ли я, в случае чего, поступить как Сахаров? Понятно, что сравнение неуместно: он к тому времени был академиком, автором водородной бомбы, героем соцтруда и всего такого. Но нужно иметь громадное мужество, чтобы сделать такое выступление. Сахаров, без сомнения, героический человек.