Ну да, есть ещё такой вариант (не знаю, видела ты или нет, буквально неделю назад постил):
Как ни дорожил Володя своим номенклатурным благополучием, была черта, перейти которую он не мог. На заседании партбюро Союза писателей ему поручили быть общественным обвинителем на процессе Бродского. И вот, что он сделал. Тут же после партбюро спустился в буфет и нарочито прилюдно нахлестался коньяку до безобразия — с криками, битьем посуды, опрокидыванием мебели. И на следующий день явился, опухший, в ресторан спозаранку и все безобразия повторил, чтобы ни у кого не оставалось сомнений: у Торопыгина запой, выпускать в суд его нельзя. Это был бунт маленького человека в советском варианте, но все равно бунт, даже, пожалуй, подвиг.
кто о чем а вшивый о бане я вот не знаю, как бы вела себя во всех этих ситуациях это сейчас просто быть порядочной и даже активной носить там печеньки протестному движению а когда даже нейтральность наказуема..
и вообще часто думаю, что атмосфера необходимости постоянного вранья и прогибания должны была как-то сказываться на психике может, призыв сердца некоторых товарищей - своего рода защитный механизм
Ну так вот поэтому люди и уходили работать кочегарами и сторожами — чтобы не сотрудничать с теми, кто завтра может настоятельно попросить подписать письмо или выступить на собрании. Или вовсе уезжали, но таких было, понятно, относительно немного.
Когда наш школьный учитель астрономии работал в Пулково, там затеяли кампанию против Сахарова, и тоже начали подписывать соответствующее письмо. Он сумел отвертеться от этого, потому что был в длительной командировке в Чили. Спустя тридцать лет он с большим удовольствием рассказывал нам, что его подписи нет под этим позорным документом.
А призыв сердца — это на самом деле карьеризм, стремление выслужиться, чтобы заметили, наградили и продвинули. Недавно прочёл в журнале gr_s замечательную цитату на этот счёт: «соцреализм — это умение польстить начальству в доступной для него форме». Вот в основном из такого добра и состояла вся советская литература.
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
no subject
Как ни дорожил Володя своим номенклатурным благополучием, была черта, перейти которую он не мог. На заседании партбюро Союза писателей ему поручили быть общественным обвинителем на процессе Бродского. И вот, что он сделал. Тут же после партбюро спустился в буфет и нарочито прилюдно нахлестался коньяку до безобразия — с криками, битьем посуды, опрокидыванием мебели. И на следующий день явился, опухший, в ресторан спозаранку и все безобразия повторил, чтобы ни у кого не оставалось сомнений: у Торопыгина запой, выпускать в суд его нельзя. Это был бунт маленького человека в советском варианте, но все равно бунт, даже, пожалуй, подвиг.
no subject
я вот не знаю, как бы вела себя во всех этих ситуациях
это сейчас просто быть порядочной и даже активной
носить там печеньки протестному движению
а когда даже нейтральность наказуема..
и вообще часто думаю, что атмосфера необходимости постоянного вранья и прогибания должны была как-то сказываться на психике
может, призыв сердца некоторых товарищей - своего рода защитный механизм
no subject
Когда наш школьный учитель астрономии работал в Пулково, там затеяли кампанию против Сахарова, и тоже начали подписывать соответствующее письмо. Он сумел отвертеться от этого, потому что был в длительной командировке в Чили. Спустя тридцать лет он с большим удовольствием рассказывал нам, что его подписи нет под этим позорным документом.
А призыв сердца — это на самом деле карьеризм, стремление выслужиться, чтобы заметили, наградили и продвинули. Недавно прочёл в журнале